|
Написал статью: Opanasenko
Покупка и продажа произведений искусства
Покупка и продажа произведений искусства – тема, которую приличные люди три века предпочитали не обсуждать. Дурной тон. Но все вернулось на круги своя: теперь – это лишь бизнес с богатой историей, где вопрос о цене – нередко первый.
Коллекционирование вообще и коллекционирование произведений искусства появилось гораздо раньше, чем то, что мы сейчас называем арт-рынком. В Древней Греции и Древнем Риме собирали, например, резные камни-камеи, не просто сваливали их в кучу, для произведения пущего эффекта своим богатством (как это делали египетские фараоны в своих сокровищницах), а изучали и систематизировали, чтобы затем ими наслаждаться. То есть именно тогда в древнем и приятном занятии покупать ненужные вещи появились интеллектуальная и эстетическая составляющие. Но бизнес-составляющей в собирательстве еще не было — и бродячего торговца галантереей в Древней Греции вряд ли можно считать арт-дилером.
Спустя лишь много веков наиболее богатые и просвещенные правители Европы, очнувшейся от темного Средневековья, начали продуманно и систематически приобретать произведения для своих коллекций. Первый шаг от сокровищницы, которую пополняют просто ценными вещами и хранят, к собранию, для которого с любовью и следуя своим пристрастиям намеренно их приобретают, был сделан во Франции и Бургундии. Например, герцог Иоанн Беррийский (1340-1416) был не только самым крупным коллекционером своего времени, но даже имел личного агента, который постоянно курсировал между Бургундией и Италией, привозя изысканные редкости из Италии — например, знаменитую гемму Августа (Рим, 12-7 гг. до н. э.), ныне хранящуюся в Музее истории искусств Вены. До нас дошли описи его имущества, в которых вместе с парадной утварью, драгоценными камнями и диковинками значатся монеты, модели, помимо уже упомянутых резных камней.
Тот же герцог заказал, кстати, миниатюристам братьям Лимбургам знаменитый «Часослов», картинками «Времена года» из которого до сих пор успешно иллюстрируют лунные календари для огородников. Личный заказ еще долго оставался единственным способом пополнения коллекций высокопоставленных особ, заказывали ли написать картину живописцу или достать древнюю статую — расхитителю гробниц. Так же поступали и итальянские (флорентийские) герцоги эпохи Возрождения, точно так же поступала церковь — все знаменитые произведения мастеров Ренессанса созданы по предварительному заказу и за оговоренную заранее мзду. Так появилась экономическая составляющая — художники не стеснялись оговаривать сумму. Правда, не всегда ее получали — в ноябре 1498 года великий Леонардо да Винчи писал герцогу Франческо Сфорца: «В течение двух лет не получаю жалованья…»
Рынок для всех
Отсутствие свободно функционирующего рынка произведений искусства, конечно, создавало проблемы — заказчики стесняли волю художника еще очень долго. «Если бы люди с их проклятыми портретами оставили меня хоть немножко в покое, мне кажется, я показал бы себя в лучшем свете», — писал английский художник Томас Гейнсборо в 1768 году. Первыми освободились голландские живописцы, как только буржуазная революция свела на нет влияние двух главных заказчиков — дворянства и церкви. Они стали писать картинки на продажу — маленькие натюрморты и жанровые сценки — и продавать их на городских рынках, среди мясных туш и рыбы. Впрочем, те, что были побогаче, выставляли картины у себя в мастерской; а Ян Вермер сам под мышкой приносил свои картины потенциальным покупателям на дом.
Внутренние, национальные рынки искусства сложились к XVII веку. А к XVIII веку сформировались крупнейшие европейские коллекции, из которых сейчас происходят самые знаменитые европейские музеи. В 1650 году английский король Карл I заплатил 2 тысячи фунтов (неописуемо большую для своего времени сумму) за семь собственноручных картонов Рафаэля (сейчас находятся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне). Поскольку собирательство стало повальным увлечением среди европейских правителей, спрос и предложение — два необходимых условия любого рынка — наконец достигли нужной концентрации. Собрания пополнялись благодаря многочисленным агентам, которые сновали между всеми европейскими столицами, выполняя заказы своего нанимателя. Но уже в XVII веке собирательство перестает быть привилегией лишь высоких особ. Оно проникает и в дома большинства состоятельных европейских горожан. Теперь помощи посредников — агентов или, как их стали со временем называть, арт-дилеров — для встреч покупателей и продавцов было уже недостаточно (хотя роль их навсегда осталась огромной). Так стали появляться общедоступные художественные выставки и аукционы.
Выставки-продажи
Во Франции, Британии и России цены на рынке стали формировать местные академии художеств. Например, парижская Академия изящных искусств «держала» французский арт-рынок чуть ли не три века, пока с 1884 года ее официальный салон не затмил Салон независимых, где стали выставляться импрессионисты. Ведь такой салон (или академическая выставка) был не просто экспозицией — картины с него продавали. С XVIII века стали устраивать то, что нынче называют персоналкой, — выставки одного, причем здравствующего, художника; картины с таких выставок тоже продавались прямо «со стены». Цены росли в геометрической прогрессии — уже в 1754 году художественная общественность была потрясена покупкой Августа III Саксонского — он заплатил 8,5 тысячи фунтов за «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля (сейчас в Дрезденской картинной галерее). Российская академия художеств действовала аналогичным образом; в XIX веке она периодически устраивала распродажи картин своих учеников, а полотна профессоров, на которые не положил глаз император, каждый мог приобрести с академических выставок. Альтернативной площадкой для покупки «современной» живописи в России были выставки передвижников. Правда, те, кто половчее, например, Павел Третьяков, покупали полотна еще непросохшими, в мастерских прямо «с мольбертов».
XIX век сделал арт-рынок интернациональным — в этом сыграли большую роль Всемирные промышленные выставки. В 1851 году в Лондоне в специально построенном Джозефом Пакстоном «хрустальном дворце» прошла выставка, на которой вместе с английскими прессами, германскими рельсами и американскими механическими жатками были выставлены русский фарфор, серебро и вазы из малахита. В Парижской всемирной выставке 1867 года участвовали пейзажи Ивана Шишкина. На Чикагскую всемирную выставку в 1893 году привез 20 своих картин Иван Айвазовский, а пока путешествовал по США, написал еще — успешно продав и их.
Как раз одна из этих картин — «Высадка Христофора Колумба на остров Сан-Сальвадор» — и была продана в апреле 2006 года за $464 тысячи на нью-йоркском Sotheby’s. А в апреле 2005-го на том же Sotheby’s за $2 млн была продана огромная картина Константина Маковского «Суд Париса». Именно эта картина экспонировалась на Всемирной выставке в Париже в 1889 году (вместе с его же полотнами «Демон и Тамара» и «Смерть Ивана Грозного»). Они принесли художнику золотую медаль и орден Почетного легиона. «Суд Париса» купил прямо у автора Чарльз Шуманн, американский поклонник творчества русского художника, и украсил им свой ювелирный магазин на Бродвее.
В начале XX века пошел и обратный поток — из Европы в Россию, чему мы обязаны русским коллекционерам-«западникам», таким, как Щукин и Морозов. Сергей Щукин первые свои картины приобрел в Париже зимой 1895-1896 года в Салоне национального общества изящных искусств и потом оставался посетителем всех парижских выставок (что не мешало ему параллельно пользоваться услугами как знаменитых парижских маршанов, так и покупать в мастерских у художников). Точно так же действовал Иван Морозов. Посещение выставок разных художественных сообществ было способом приобретения картин здравствующих художников. Картины же старых мастеров покупали с аукционов.
Аукционы
Аукционы стали появляться с середины XVII века. Сначала в Голландии, затем в Англии, Франции и повсеместно. Аукционная форма торговли возникла как способ быстро превратить имущество (чаще всего выморочное — оставшееся после кончины владельца) в деньги или же собрать необходимую для удовлетворения должников сумму. Именно такие торги проводились в XVII веке в Голландии (отсюда «голландская схема» торговли на аукционе, к которой сейчас прибегают крайне редко, — торг идет на понижение цены, ведь надо реализовать все имущество оптом, до последней нитки). Затем, со временем, аукционы распространились по всей Европе. Самый старый из действующих аукционных домов в Европе — Stockholms Auktionsverk — был основан в 1674 году и чем только не торговал. На нем, например, сто лет назад купил подержанное пальто господин Ульянов (Ленин). Там же продавались художественные коллекции шведских королей. Последние два года аукцион продает и русское искусство тоже. С 1707 года в Вене работает Dorotheum — единственный аукцион, устроенный по повелению австрийского императора Иосифа I, который в приказном порядке велел основать государственный ломбард и аукцион. В 1716 году в Амстердаме, на еще одном аукционе, который проводил в своей картинной галерее Георг Гзель, русский царь Петр I купил более сотни картин европейских художников.
К середине XVIII века Европа была уже наводнена аукционными заведениями. С 1731 года действует аукцион в шведской Уппсале (Uppsala AuctionKammare), который вот теперь, спустя два с половиной века после образования, тоже решил заняться русским искусством. В Париже лидирует конгломерат французских антикваров в Hotel Drouot, в залах которого проходит несколько торгов в день, а также Tajan, который в последнее время стал проводить торги русского искусства. С 1793 года в Лондоне действует аукционный дом Bonhans. Но при упоминании Лондона первым делом возникают ассоциации со знаменитыми Sotheby’s и Christie’s. Именно они, основанные более двух веков назад, монстры аукционной торговли, и сейчас контролируют не менее 70 процентов арт-рынка.
Sotheby’s открылся в 1744-м, его основатель Сэмюэль Бейкер продавал книги и очень быстро пошел в гору — в 1823 году, например, фирма занималась продажей библиотеки Наполеона. После смерти Бейкера в 1778 году фирма перешла его племяннику, Джону Сотби. С 1913 года Sotheby’s начал продавать живопись, а потом и любые предметы роскоши — автомобили, вина, драгоценности, поместья. В последние полсотни лет Sotheby’s — открытое акционерное общество.
В 1766 году основал свой аукционный дом Джеймс Кристи. А спустя каких-нибудь десять лет российская императрица Екатерина Великая приобрела на Christie’s коллекцию сэра Роберта Уолпола, уплатив за нее 40 тысяч фунтов — 198 картин из коллекции почившего премьер-министра Англии (картины Рубенса, Рембрандта, Пуссена, Ван Дейка) переехали в Эрмитаж. Кстати, полотна испанских художников для Эрмитажа Екатерина II приобрела в Париже в 1772 году на распродаже собрания министра двора Людовика XV герцога Шуазеля. Ныне Christie’s представляет собой закрытое акционерное общество, контрольный пакет в котором принадлежит французскому мультимиллиардеру Франсуа Пино.
Различие между двумя конкурентами сформулировано давным-давно: Christie’s – это джентльмены, которые стараются казаться торговцами, Sotheby’s — торговцы, которые стремятся казаться джентльменами. Сейчас различие в стратегии и тактике обоих домов фактически свелось к нулю, и разница между ними сохранилась только в антураже. Главный зал Sotheby’s расположен на забитой дорогими магазинами лондонской Нью-Бонд-стрит — на улицу выходит узкий сектор дома со скромной дубовой дверью. И только внутри, в практично и скромно оформленных выставочных и аукционных залах становится ясно, что на самом деле помещения фирмы занимают целый квартал между параллельными улицами. Здание Christie’s на аристократической Кинг-стрит, неподалеку от Сент-Джеймского дворца — настоящий дворец с мраморной парадной лестницей, анфиладой высоких залов с лепниной. И если в зал Sotheby’s можно рискнуть зайти в джинсах, то на Christie’s это не приветствуется.
В вечной гонке за лидерство на арт-рынке оба аукционных дома идут бок о бок. И тот и другой проводят торги в Нью-Йорке (там продаются самые дорогие произведения искусства, живопись импрессионистов и мастеров XX века), Лондоне (хорошего качества живопись, графика и скульптура, мебель и серебро), Женеве (драгоценности и часы), Гонконге (искусство Китая и Японии), Париже и еще множестве городов Британии и Европы. Последний мировой рекорд на живопись был поставлен на Sotheby’s — «Мальчик с трубкой» Пабло Пикассо за $104,2 млн. Но предыдущие десять лет планку держал Christie’s — «Портрет доктора Гаше» Винсента Ван Гога за $82,5 млн. Последнее время Christie’s лидирует в области современного искусства, а Sotheby’s — безусловный лидер по части русского. Именно «русские торги» Sotheby’s, которые проходят два раза в год в Лондоне, а теперь и в апреле в Нью-Йорке, привлекают большинство русских коллекционеров.
Арт-диллеры и галереи
Императоры, герцоги и солидные коллекционеры никогда сами не покупали произведения искусства на аукционах — это считалось и до сих пор считается по меньшей мере неприличным. VIP-персоны всегда прибегали к услугам знатоков-посредников. Например, условной датой основания коллекций Эрмитажа считают 1764 год, когда во дворец поступило 225 картин от немецкого купца Гоцковского в счет его долга русской казне, а собирал он эту коллекцию для прусского короля Фридриха II. Екатерина II покупала картины по совету, например, русского посла в Париже Дмитрия Голицына (он купил для Эрмитажа в Париже «Возвращение блудного сына» Рембрандта). Император Александр III покупал картины, пользуясь рекомендациями мариниста Алексея Боголюбова. Упомянутый купец-коллекционер Сергей Щукин осуществлял сделки через своего секретаря Минорского.
Но все эти персоны — лишь помощники-советчики, они формировали вкус только своего богатого клиента, не влияя на арт-рынок в целом. А вот французские торговцы картинами (маршаны) на рубеже XIX — XX века не просто повлияли на рынок — они практически создали рынок импрессионистов. Поль Дюран-Рюэль, Амбруаз Воллар, Даниэль Канвейлер одновременно поддерживали, буквально кормили молодых непризнанных художников, устраивали их выставки в своих галереях, пристраивали их картины клиентам. Их роль в судьбе художника была огромной, чуть ли не решающей. Известна история: русский живописец Николай Тархов не сошелся с Амбруазом Волларом в цене и не стал оставлять последнему свои картины на комиссию. И что же — обиженный Воллар исключил Тархова из списков «своих художников» (где уже были Матисс, Дерен и прочие будущие знаменитости), и упрямому русскому всю оставшуюся жизнь пришлось голодать в провинции. К публике и коллекционерам картины Николая Тархова попали только спустя век — и тоже при помощи арт-дилеров, «раскрутивших» его имя
Молодым и еще непризнанным художникам сегодня трудно обойтись без «своего» галериста. Это проверено и поп-артистами (нью-йоркский галерист Лео Кастелли выставлял Уорхола, Раушенберга, Ольденбурга — всех будущих звезд поп-арта и минимализма), и «Молодыми британскими художниками». Деймиан Херст, братья Чапмены, Трейси Эмин не были бы так востребованы и не стоили бы так дорого, если бы их не купил и не выставил британский коллекционер — галерист Чарльз Саатчи.
Конечно, арт-дилеры и галеристы помогают молодым талантам не бесплатно — купив произведение у молодого художника за копейки, они лет через двадцать продают его за сотни тысяч долларов (имена тех, кто ошибся в выборе подопечных, история не сохраняет). Антиквары, занимающиеся старым искусством, поступают немного по-иному. Они находят полотна старых мастеров на аукционах или у своих же коллег, покупают, потом показывают на престижной выставке, включают в каталог-резонне — и глядь, цена на картину подскочила вдвое против аукционной. Например, в 2005 году на крупнейшей в Европе антикварной ярмарке TEFAF в Маастрихте нью-йоркская галерея French & Company вывесила большой холст Ивана Шишкина «Лесная поляна» за $4 млн. Картина за три месяца перед этим была куплена на аукционе русского искусства Christie’s в Лондоне за 736 тыс. фунтов. С другой стороны, все крупные антиквары несут полную ответственность за «качество» картины. Попавшего даже на подозрении в подделке антиквара его коллеги гонят из сообщества поганой метлой (восстановить запятнанную репутацию потом очень сложно), а доказать аукционному дому (пользующемуся поддержкой своего юридического отдела и защищенному оговорками в правилах торгов) его нечистоплотность не так просто.
Как украсть миллион
Как только спрос начинает превышать предложение — появляются фальсификаторы. Впервые подделки произведений искусства начали создавать в эпоху Возрождения, когда иметь коллекцию антиков стало делом чести. Молодой Микеланджело сделал статуэтку сидящего купидона и продал ее за 30 дукатов одному ловкому торговцу, — а тот перепродал ее римскому кардиналу уже за 200 дукатов, как античную. Бенвенуто Челлини в своей автобиографии приводит рассказ, как он сделал из серебра несколько вазочек, которые некий маэстро Джакомо потом всем предлагал как античные. А сам Челлини, «чтобы не лишать их такой славы, молча и восхищенно ими любовался». Потом он, правда, не утерпел и признался в своем авторстве, но ему долго никто не верил.
Схожие истории происходили с несколькими по-настоящему великими фальсификаторами — они были талантливыми мастерами. Широко известна история про тиару скифского царя Сайтоферна. Антиквары братья Гофманы из Очакова якобы нашли ее в скифском кургане — и в 1895 году продали Лувру за 220 тысяч франков как шедевр греческого искусства. Тиара из золота, украшенная фигурами, была прекрасна, полюбоваться на нее в Париж стекались толпы. Пока одесский ювелир Рухомовский не заявил, что это он изготовил шедевр, компилируя картинки из атласа по истории культуры. Но самая громкая слава досталась голландцу Яну ван Меегерену, который, не добившись признания как художник, начал подделывать картины Яна Вермера. Он написал «Христа в Эммаусе» — и раннюю картину великого художника» купил музей Бойманс в Роттердаме, а в 1943 году Рийксмузеум в Амстердаме купил «Омовение ног» псевдо-Вермера. За пять лет Меегерен написал 13 подделок (под Вермера, Халса, Тер-борха), принесших ему 7 млн 254 тысячи гульденов. Сгубило его полотно «Христос и грешница». Оно попало в коллекцию к Герингу — Меегерена как посредника обвинили в сотрудничестве с нацистами. Ему пришлось признаться, что он сам написал это полотно, — и в ходе самого странного следственного эксперимента в истории он создал еще одного, последнего в своей жизни «Вермера Делфтского».
То же самое происходило и с русским искусством. Как только отдельные художники получали славу — появлялись их «альтер-эго». Подделки под морские пейзажи Айвазовского изготавливались в начале XX века в Петербурге; под «лошадника» Николая Сверчкова писал некий пьяница, даже фамилии не имевший, причем так хорошо, что Сверчков однажды принял его картину за свою собственную. В 1937 году в предместьях Парижа обнаружили целую фабрику, поставлявшую в Америку и Англию «древние» иконы. В конце XX века подорожал русский авангард — начали размножать его. На Sotheby’s в 2004 году едва не продали «Лесной пейзаж с ручьем» Шишкина, оказавшийся произведением художника Маринуса Куккука. В прошлом году поднялись цены на передвижников «второго круга» — и целая шайка занялась переделыванием художников западноевропейской школы под Александра Киселева.
Жизнь дорожает, и искусство вместе с ней. В конце прошлого века арт-рынок перенес несколько тяжелых кризисов, но теперь переживает невиданный расцвет. Инвестиции в произведения искусства — все более актуальная тема, цены растут, шедевров на всех не хватает. Ведь владелец шедевра никогда не прогадает, главное — соблюсти одно условие. То, что вы купили, должно быть настоящим искусством, остальное арт-рынок сделает за вас.
По материалам: http://artdosug.ru
ВВЕРХ
|
